Первые побеги

Заманчиво было бы начать литературную историю Новосибирска с момента его рождения и связать ее с именем одного из отцов-основателей города — Н.Г. Гариным-Михайловским: мол, известный русский писатель и инженер-путеец, указавший на географической карте место будущей столицы Сибири стоял также у истоков местной изящной словесности.

Заманчиво, но тогда бы мы погрешили против истины. Дело в том, что поселок, которому суждено будет стать одним из крупнейших городов России, Н.Г. Гарин-Михайловский видел лишь однажды из окна вагона, когда ехал в 1898 году на Дальний Восток, да и впоследствии никакого отношения к нему тоже не имел. С другой стороны, новорожденный город просто не успел обзавестись литературными традициями своих старших соседей, поэтому целых четверть века, вплоть до начала 1920-х годов, оставался как бы вне литературы.

Уже открыты были предпринимателем Литвиновым в самом начале XX века книжные магазины и типография, появились библиотеки, первые газеты, открывались кинотеатры, наезжали знаменитые гастролеры (удостаивали своими визитами Новониколаевск и дрессировщик Дуров, и даже Миланская опера), но литературная жизнь все эти годы упорно обходила молодой город стороной.

Едва ли не единственным писателем (выступал с рассказами в сибирской периодике), жившим и работавшим здесь в этот период, был Владимир Матвеевич Бахметьев. Родился он в Воронежской губернии. С юношеских лет участвовал в революционном движении. В 1908 году был выслан в Сибирь, где продолжал активную революционную деятельность среди типографских рабочих, железнодорожников, торговых служащих Новониколаевска. В 1909 году вступил в Обскую группу РСДРП(б), стал редактором газеты социал-демократического направления «Обская жизнь». За публикацию антиправительственных материалов в 1912 году ее закрыли, а В. Бахметьева отправили в Нарымскую ссылку. После Октябрьской революции В. Бахметьев некоторое время заведовал отделом народного образования в Новониколаевске, а потом редактировал газеты в Томске, Казани, Воронеже. С 1921 года он жил в Москве, где выпустил несколько книг, посвященных судьбам ссыльных революционеров и трудового народа, и вошел в историю литературы как пролетарский писатель, все творчество которого было связано с Сибирью.

А вот в старых сибирских городах — Омске, Томске, Иркутске, Барнауле, Красноярске — литературная жизнь протекала весьма активно. Здесь выходили свои альманахи и журналы («Молодая Сибирь», «Сибирский студент», «Сибирский рассвет», «Сибирские записки» «Искусство» и др.), создавались литературные секции и объединения, появлялись целые группы талантливых авторов как, например, «Молодая литература Сибири», обретавшие российскую известность. И это естественно, если оглянуться на пласты сложившихся культурно-исторических традиций старых сибирских городов, которыми пока еще не располагал юный Новониколаевск.

Возможно, продолжи российское общество двигаться прежним неторопливым эволюционным путем, долго еще пришлось бы городу на Оби оставаться культурной и литературной провинцией, тем более что далеко опережающими темпами шло именно его экономическое развитие. Но история распорядилась иначе…

 

Революционные потрясения 1917 года, а потом и гражданская война, круто изменили судьбу Новониколаевска. В июне 1921 года, после перевода сюда Сиббюро ЦК РКП(б), Сибревкома и других общесибирских учреждений, он из уездного города становится официальной столицей Сибирского края со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая и начавшую усиливаться здесь концентрацию культурных и интеллектуальных сил.

В июле 1921 года, едва закончилась гражданская война, в новоявленной столице Сибири возникла «Новониколаевская артель поэтов и писателей» со своим уставом и бюро. В нее входило более двух десятков литераторов. С ее появления, собственно, и началась литературная жизнь Новониколаевска-Новосибирска.

Правда разгораться по-настоящему она стала, когда на «столичный» огонь из разных уголков Сибири потянулись одаренные люди, в том числе и ищущие себя в слове. Одни (Г. Вяткин) еще до революции были признанными поэтами Сибири, другие (И. Ерошин, К. Урманов) появились в Новониколаевске, едва успев сменить армейскую винтовку и партизанский дробовик на перо, третьи (В. Зазубрин) становились писателями прямо в горниле гражданской войны.

Появление в Новониколаевске целой плеяды молодых (большинству из них не было и тридцати), но уже имеющих за плечами серьезный жизненный опыт, талантливых и по-хорошему амбициозных писателей, готовых свое перо и слово поставить на службу новому обществу, способствовало формированию здесь литературной жизни и среды, которые очень скоро станут своеобразным камертоном литературного процесса на всем пространстве от Урала до Тихого океана.

Способствовал этому и связанный с нэпом широкий демократизм как общественной жизни 1920-х годов вообще, так и книжного дела в Сибири, в частности, породивший бурную книгоиздательскую и книготорговую деятельность, которую осуществляли не только государственные учреждения, творческие союзы и общественные организации, но даже кооперации.

Особая роль принадлежала крупнейшему сибирскому издательству Сибгосиздат, преобразованному в 1925 году в Сибкрайиздат. Только за пять лет его существования здесь было выпущено более двух сотен различных изданий, из которых — несколько десятков поэтических и прозаических книг сибирских писателей, том числе и проживающих в Новониколаевске: в частности, стихотворные сборники И. Ерошина «Переклик», Г. Вяткина «Чаша любви», В. Итина «Солнце сердца», рассказы К. Урманова «Половодье», сборник повестей и рассказов Л. Сейфуллиной «Перегной», книга статей о современной литературе Валериана Правдухина «Творец-Общество-Искусство». Здесь же осуществлялись крупные издательские проекты, среди которых — и поныне уникальная Сибирская советская энциклопедия, а также журнал «Сибирские огни». А возможным все это стало благодаря разворачивавшейся в стране новой экономической политике, позволившей Сибгосиздату, как и многим российским предприятиям, перейти на самоокупаемость и хозрасчет, обрести экономическую и организационную самостоятельность.

Однако столь успешную деятельность крупнейшего в то время книгоиздательского и книготоргового предприятия Сибири трудно было бы представить без Михаила Михайловича Басова (1898 —1937), возглавлявшего издательство с 1922 по 1928 год. Коренной сибиряк, он был журналистом, служил армейским политработником, потом — сотрудником газеты политуправления 5-й армии «Красный стрелок». Переехав в 1921 году в Новониколаевск, Басов с июня 1922 года становится председателем правления Сибгосиздата. На этом посту он сразу зарекомендовал себя человеком, прекрасно подходящим для руководства крупным издательским предприятием в новых экономических условиях. Он был отличным организатором, дотошным экономистом, идеологом и вдохновителем ряда смелых начинаний, и в первую очередь — Сибирской Советской энциклопедии. Он же стоял у истоков «Сибирских огней», которым, не без его активной поддержки, был налажен регулярный и стабильный выход. Но время от времени проявлялся Басов и как творческая личность. Его перу принадлежит, опубликованный в самом первом номере «Сибирских огней» рассказ «Эвакуация»; писал он острые публицистические статьи, выступал как рецензент и автор литературоведческих и краеведческих материалов. Но прежде всего он, конечно, — издатель, активно способствовавший развитию сибирской литературы и культуры.

В самом начале 1920-х годов в Новониколаевске стали возникать первые альманахи и журналы — «Арпоэпис», «Таежные зори», «Пролетарские побеги». Правда, были они слабы, маловыразительны, и век имели недолгий — едва хватало их на два-три номера. Поэтому мощными центрами притяжения разрозненных творческих сил стать не могли. А роль подлинного литературного лидера была уготована историей другому периодическому изданию Новониколаевска-Новосибирска…

Известная советская писательница Лидия Сейфуллина вспоминала: «С ноября 1921 года в библиотеке Сибнаробраза обосновался угловой жилец — отдел Сибирского государственного издательства… И с первого же заседания редколлегии Сибгосиздата, в своем людском составе, стал жить мечтой об издании «толстого» художественно-литературного и научно-публицистического сибирского журнала»^[1]. А тогдашний заведующий Сибгосиздатом и известный литературный критик Валериан Правдухин, обосновывая эту мечту писал, что такого рода издание «будет притягивающим со всей Сибири центром литературно-научных сил. Он должен стать школой для начинающих писателей»^[2]. И, как покажет время, он оказался прозорлив.

Уже сама мысль разжечь жаркий костер сибирской литературы в небольшом городе с населением в 60 тысяч жителей, разоренном еще не завершившейся Гражданской войной, была вызывающе смелой. И, на первый взгляд, просто невыполнимой. Но романтическая окрыленность большой мечтой и энтузиазм тогдашних членов редколлегии Сибгосиздата, в числе которых были Валериан Правдухин, Михаила Басов, Феоктист Березовский и ответственный секретарь Лидия Сейфуллина, сделали свое дело: 22 марта 1922 года первый номер журнала под названием «Сибирские огни» вышел из печати.

Такая исключительная быстрота осуществления трудного замысла объяснялась еще и тем, что во времена экономической и организационной свободы нэпа творческие начинания не требовалось согласовывать с центральными органами и утверждать в высоких инстанциях. Достаточным оказалось участие в редколлегии журнала членов Сиббюро ЦК ВКП (б) Емельяна Михайловича. Ярославского (секретаря по вопросам идеологии и культуры) и Давида Григорьевича Тумаркина (редактора «Советской Сибири»), к счастью, хорошо понимавших значение этого большого общекультурного и политического дела.

«Сибирские огни» стали по времени возникновения вторым после московской «Красной нови» литературно-художественным журналом Советской России и сразу же были замечены как в Сибири, так и в столице. А нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский в кратком отзыве, опубликованном 22 апреля 1922 года в «Советской Сибири», в частности, писал: «Этот журнал приходится признать лучшим из провинциальных».

Прежде всего, потому, наверное, что журнал, с самого начала четко определив свои цели и задачи, задал себе очень высокую планку. В самом первом номере «Сибирских огней», в извещении «от редакции», в частности, говорилось о том, что на журнальных страницах «найдет себе место все, что художественно воспроизводит эпоху социальной революции и ее своеобразное отражение в Сибири, что созвучно этой эпохе…»

И действительно, лучшие произведения, публиковавшиеся на страницах журнала в первые годы его существования, тем и волновали читателей, что пытались ответить на жгучие вопросы современности. Революция, гражданская война, крутая ломка общественной жизни и сознания людей, строительство нового социального уклада — вот прежде всего что было в поле творческого зрения авторов «Сибирских огней» тех лет.

А тон задавали сами создатели журнала. Так, в первых его номерах были опубликованы повести Лидии Сейфуллиной «Четыре главы», «Перегной», а также рассказ «Правонарушители», вошедшие впоследствии в золотой фонд русской советской литературы, и серия литературно-критических материалов Валериана Правдухина, посвященных состоянию российской словесности в первые послереволюционные годы.

Эта супружеская пара талантливых писателей прожила в Новониколаевске недолго (с 1921 по 1923 годы), но оставила после себя и яркий след, и долгую память.

Лидия Николаевна Сейфуллина (1889 —1954) в литературу пришла уже достаточно зрелым человеком. Родилась она в Оренбургской губернии, в семье сельского священника. Образование получала в епархиальном училище и гимназии. Работала учительницей, сотрудничала в газетах. В качестве профессиональной актрисы несколько сезонов ездила с гастролями по России. После Октябрьской революции Л. Сейфуллина много занималась культурно-просветительской деятельностью в советских учреждениях, ликвидацией детской беспризорности. Отправным пунктом в ее литературной биографии явился 1922 год. С опубликованными в «Сибирских огнях» произведениями, отличавшимися глубоким психологизмом, яркой афористичностью и отточенной стилистикой, она буквально ворвалась в литературу. В 1923 году Сейфуллина вместе с мужем переехала в Москву, но «сибирский период» остался самым лучшим и светлым в ее жизни.

Валериан Павлович Правдухин (1892 — 1932) тоже родился в Оренбургской губернии и также в семье священника. За причастность к революционным идеям был исключен из духовной семинарии. Позже получил диплом народного учителя в оренбургской гимназии. Потом учился в Московском народном университете им. Шанявского, окончив который, надолго связал свою жизнь с педагогической и культурно-просветительской деятельностью. Работая в Челябинском губотделе народного образования, активно боролся с беспризорностью, участвовал в создании детских домов и трудовых колоний, читал лекции по литературе и вместе с Сейфуллиной создал один из первых в России детских театров, для которого сам писал пьесы. Литературное становление Правдухина (а был он не только критиком, драматургом, но и очеркистом, прозаиком) тоже прошло на страницах «Сибирских огней». Но и сам он, горячо веривший в расцвет литературы, рожденной революцией, и в то, что новые писатели «нарисуют… истинное лицо Сибири», оказал немалое влияние на формирование литературной жизни в этого края.

Разгорающийся костер «Сибирских огней» притягивал к себе талантливых литераторов разных поколений (и с каждым годом число их росло) со всей Сибири.

Георгий Андреевич Вяткин (1885 — 1937) до того, как обосноваться в Новониколаевске, успел окончить учительский институт в Казани, поработать корректором, репортером, фельетонистом и стать сложившимся литератором, автором многочисленных стихов и поэм, повестей и рассказов, очерков и статей, литературоведческих исследований и эссе, щедро рассыпанных по страницам сибирской периодики первой трети XX века. Еще до революционных событий 1917 года Вяткин был одним из самых признанных поэтов Сибири, которого охотно печатали столичные журналы «Русское богатство», «Вестник Европы», «Современник» и др. Нашлось ему место и в новом сибирском журнале.

Кондратий Никифорович Урманов (1894 —1976) на литературном небосклоне Новониколаевска появился также не новичком в литературе. Он работал до революции учителем, печатал прозу в сибирских журналах и альманахах, был активным участником борьбы за освобождение Сибири от белогвардейцев. С 1922 года стал постоянным автором «Сибирских огней».

Вивиан Азарьевич Итин (1893 — 1938) в Сибири оказался волею революционных обстоятельств. Он учился сначала в Психоневрологическом институте, а потом на юридическом факультете Петербургского университета. После Октябрьской революции работал в Народном комиссариате юстиции. Потом заведовал губернским отделом юстиции в Красноярске. Там же вступил в партию большевиков. А в 1922 году поступил на службу в Сибкрайиздат. Здесь, в послереволюционной Сибири, началась и его литературная деятельность. Публиковался в местных газетах, в журнале «Сибирские огни», где прошел путь от рядового сотрудника до главного редактора.

Иван Евдокимович Ерошин (1894 — 1965), как и Итин, своим поэтическим рождением обязан Сибири, куда попал с политотделом Пятой Армии в 1921 году. Сначала жил в Омске и сотрудничал в «Советской Сибири», затем вместе с редакцией газеты переехал в Новониколаевск. А родился этот талантливый поэт-самоучка, прозванный современниками сибирским Есениным, далеко от обских просторов, в Рязанской губернии. Пробыл он в Новониколаевске недолго, и вскоре «по страстной привычке к путешествиям» отправился на Алтай, который стал главным источником его поэзии. Но в столицу Сибири возвращался еще не раз. Жизнь свою Иван Ерошин, в итоге, закончил в Москве, но все лучшее опубликовал в журнале «Сибирские огни», с которым была связана вся его творческая судьба.

Максимилиан Алексеевич Кравков (1887 — 1942) был земляком Ерошина, только родился в самой Рязани. В 1922 году Кравков поселился в Новониколаевске, где занимался организацией местного краеведческого музея (позже возглавил его). Здесь он познакомился с Сейфуллиной и Правдухиным, вместе с которыми принимал деятельное участие в подготовке первых номеров журнала «Сибирские огни». С этим изданием у него будет связана большая часть его творческой жизни.

В 1923 году в Новониколаевске обосновался один из самых ярких и самобытных сибирских прозаиков первой половины XX столетия Владимир Яковлевич Зазубрин (1895 — 1937). Судьба этого многогранно талантливого человека настолько же захватывающа по своим коллизиям, настолько и драматична. Как писатель Владимир Зазубрин во весь голос заявил о себе в 1921 году, когда в Иркутске была напечатана книга, сразу сделавшая его знаменитым — роман «Два мира», посвященный смертельной схватке непримиримых социальных сил. Роман стал одной из самых впечатляющих в нашей литературе страниц гражданской войны и еще при жизни автора выдержал 12 изданий. Владимир Зазубрин тоже оказался у костра «Сибирских огней». Но не как один из многочисленных авторов, слетавшихся на их далеко заметный свет, а скорей как его новый костровой. По решению Сиббюро РКП(б) с октября 1923 года он — работник Сибкрайиздата, а точнее (как записано в его учетной карточке) — «председатель и секретарь «Сиб. огней». Впрочем, очень скоро проявится он и как автор, опубликовав в журнале ряд рассказов и очерков.

Л. Сейфуллина, В. Правдухин, Г. Вяткин, К. Урманов, В. Итин, М. Кравков, В. Зазубрин — вот костяк первой профессиональной литературной дружины Новониколаевска, прочным стержнем которой (впрочем, как и всей сибирской литературы) стал журнал «Сибирские огни». Он обрастал новыми литературными именами (так, почти в одно время с вышеназванными писателями появились в Новониколаевске поэтесса Н. Изонги, прозаик и поэт Г. Павлов, прозаики Е. Пермитин, Г. Пушкарев, А. Каргаполов, А. Коптелов), но первые камни в фундамент самого мощного в будущем писательского объединения Сибири заложили именно они.

 

Надо отметить, что в 1920-х годах писатели Новосибирска имели возможность публиковаться не только в «Сибирских огнях». Литературные разделы были также в отраслевых журналах «Просвещение Сибири», «Красная сибирячка», «Охотник и пушник Сибири». Выходили журналы «Книжная полка», «Сибирский детский журнал», переименованный вскоре в журнал «Товарищ» (1928—1931). Некоторое время (с июня по сентябрь1928 года) выходило литературное приложение к газете «Советская Сибирь» «Неделя», где публиковались очерки, стихи, рецензии на новые книги.

А с сентября 1925 года в Новониколаевске начал выходить двухнедельный литературно-художественный «тонкий» иллюстрированный (по типу «Огонька») журнал «Сибирь», рассчитанный на массового читателя. Он стал первым изданием такого рода в Сибири. В журнале печатались Вяч. Шишков, К. Ураманов, Ис. Гольдберг, В. Итин, Г. Вяткин, П. Драверт, другие уже известные сибирские авторы. «Отметились» в нем с рассказами М. Горький и К. Паустовский. Широко представлен был, как тогда говорили, и «литературный молодняк» — Л. Мартынов, И. Уткин, М. Скуратов и др. Систематически помещались краеведческие репортажи и очерки. Журнал украшали многочисленные фотографии, а также гравюры талантливых алтайских художников Гуркина и Чевалкова. Читатели быстро полюбили новое издание, ждали выхода каждого его номера. Однако через год журнал был передан из Сибкрайиздата», в ведении которого он до сих пор находился, в партийное издательство «Советская Сибирь». Эта передача пагубно сказалась на издании. Оно стало испытывать значительные затруднения в выпуске, и в марте 1926 года было закрыто.

Через некоторое время, в начале 1928 года появился в Новониколаевске еще один «тонкий» иллюстрированный журнал под претенциозным названием «Настоящее». В его редколлегию поначалу были включены Басов и Зазубрин. Появилась надежда, что новоявленное издание также станет способствовать объединению литературных и культурных сил Сибири. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Журнал попал в руки людей, совершенно далеких от мыслей о консолидации — скорее экстремистов от литературы. Но это отдельная история, о которой чуть позже…

 

С чем же шли к читателю новониколаевские писатели той поры?

На этот вопрос в статье «Литературная пушнина», опубликованной по поводу пятилетия «Сибирских огней», отвечал в свое время Владимир Зазубрин:

«Тематически до последнего времени на первом месте у сибирского писателя стояла гражданская война, на втором — годы голода и военного коммунизма. К темам послевоенным писатель повернул только в 1926 году»^[3]. Здесь же он отмечал, что «и новые люди проходят перед читателем на фоне боев, пожаров и голода», что «наш писатель — боец и строитель» и что, за небольшим исключением, «сибирская литература и поэзия пока еще по основным своим настроениям — крестьянские».

Частичным подтверждением сказанному могут служить и некоторые произведения писателей Новониколаевска-Новосибирска увидевших свет в первой половине 1920-х годов, начиная с зазубринских «Двух миров». Хотя на самом деле их творчество и тематически, и художественно более многообразно.

Л. Сейфуллина дебютировала с повестью «Четыре главы», опубликованной в самом первом номере «Сибирских огней», которая стала живым откликом на горячие предреволюционные события в сибирской деревне. В повести «Перегной» писательница уже пытается постичь суть процессов, происходящих в российской деревне в период революционной ломки. Опубликованный в том же 1922 году рассказ «Правонарушители» рассказывает о детях-беспризорниках, жертвах гражданской войны.

Гражданская война, колчаковщина, сибирская деревня на «великом переломе» — вот главные темы самобытных рассказов К. Урманова «Аркан», «Заноза», «Красные бусы», «Марь», «Пестрядь», с которыми пришел этот писатель в «Сибирские огни» и которые были изданы затем отдельной книгой.

К числу писателей, которых сделала революция, можно отнести Георгия Павловича Павлова (1895 — 1943). Рядовой царской армии в годы Первой мировой войны, он после Октябрьской революции становится красногвардейцем, участвует в разгроме колчаковцев, работает в редакции газеты «Красноармейская звезда». В 1924 году приходит со стихами в «Сибирские огни», с которыми связывает дальнейшую свою жизнь и как автор, выступая в качестве поэта, прозаика, критика, и в 1930-х годах как сотрудник журнала. Стихи и рассказы Г. Павлова посвящены главным образом гражданской войне и красноармейскому быту. В них писатель пытается донести до читателя огонь сражений и воинских подвигов во имя революции.

В 1926 году «Сибирские огни» напечатали два произведения Александра Дмитриевича Каргополова — рассказ «Земной тряс» и «Повесть полей», где молодой писатель, сам выходец из деревни, заострил внимание на анархическо-разбойничьих настроениях крестьян, их враждебном отношении к горожанам. По мнению критики того времени, автор дал преувеличенное представление о темноте и дикости сибирской деревни 1920-х годов.

В. Итин в начале 1920-х годов заявил о себе как поэт-романтик. («Я был искателем чудес, невероятных и прекрасных»). Но основной темой сборника его стихов «Солнце сердца» также стала революция и судьба человека в ней. Под явным влиянием революционного романтизма написана и его ранняя повесть «Страна Гонгури», где противопоставлены два мира: реальный (застенки, расстрелы, кровь) и идеальный (светлое общество будущего, романтическим символом которого предстает прекрасная девушка Гонгури). В опубликованной в 1923 году в «Сибирских огнях» повести «Урамбо» В. Итин делает упор на разоблачение сил, заинтересованных в разжигании империалистических войн. Но здесь в условно-романтические тона уже вплетаются сатирические оттенки.

Как и В. Итин, Г. Вяткин работал в разных жанрах, но до 30-х годов прошлого века он оставался преимущественно поэтом. Правда, если дореволюционная лирика его была ограничена в основном любовью «ко всему, что живет и цветет на земле», то в дальнейшем ее диапазон заметно расширяется. В 1927 году Г. Вяткин создает историческую поэму «Сказ о Ермаковом походе», посвященную одному из важнейших моментов сибирской истории. Эту эпическую поэму пронизывает мысль о том, что завоевание и присоединение Сибири к России — дело народное, что именно народ стал не только активным его исполнителем, но и душой.

М. Кравкова Зазубрин называл сибирским Джеком Лондоном. Как и у знаменитого американца, любимыми героями оригинальных романтических поэм в прозе М. Кравкова, увидевших свет в 20-х годах (рассказы «Таежными тропами», «Два конца», «Большая вода», повесть «Ассирийская рукопись» и др.) были люди сильные и цельные, с авантюристической жилкой: охотники и золотоискатели, бродяги-каторжники и горняки-рудознатцы, ссыльные политзаключенные и сибирские аборигены. Герой Кравкова не являлся активным деятелем революции, но не был и пассивным созерцателем, поскольку стремился жить «удесятеренной жизнью». Проза М. Кравкова привлекала читателей не только сюжетной увлекательностью, динамичностью, но и необыкновенной живописностью, поэтичностью, насыщенностью неповторимым сибирским колоритом.

В 1920-е годы бурно расцветал талант «крестьянского» поэта И. Ерошина. Пробовать свои силы он начал еще в 1913 году, когда публиковал в «Правде» незамысловатые «стихопесни» и агитки. Одним из первых поэтов России приветствовал Октябрьскую революцию. Однако по природе своей он был лириком. В стихах 1920-х годов поэт воспевал буйство бесшабашной молодости, радость бытия. Его героями были люди сильного чувства, чистые и цельные, верные в дружбе и любви. Правда, не имевшая яркой социальной окраски, лирика И. Ерошина рядом критиков воспринималась как любование сельской экзотикой. Поэта обвиняли в противопоставлении сельского быта городскому.

Свежую струю в литературную жизнь Новониколаевска 1920-х годов вносила поэтесса Нина Александровна Изонги (настоящая фамилия Василевская). Родилась она в 1895 году Пермской губернии, детство и юность провела в Петербурге, там же окончила гимназию и Высшие женские (Бестужевские) курсы. Попав в Сибирь в 1918 году, она до конца жизни прожила в Новосибирске. С восторгом интеллигента-неофита она воспевала Сибирь с ее экзотикой.

Ефим Николаевич Пермитин (1896 — 1971), в отличие от всех вышеназванных «пришлых» писателей, был коренным сибиряком. Родился он в Усть-Каменогорске (Западный Алтай). Участвовал в разгроме колчаковщины, учительствовал, был профессиональным охотником. (Все это впоследствии нашло отражение в его книгах). Любопытно, что и рождение Пермитина-писателя связано с охотничьим промыслом. В 1923 году он затевает издание журнала «Охотник Алтая», переименованный при переезде писателя в середине 1920-х годов в Новосибирск в «Охотник и пушник Сибири». Именно здесь печатались первые художественные вещи Е. Пермитина. Долгая творческая дружба связывала его и с журналом «Сибирские огни», где он публиковал первые свои романы «Капкан» и «Когти».

В 1923 году появляются повести «Щепка» и «Общежитие» В. Зазубрина, показывающие «свет и тени великой революции», трагическое подчас несоответствие идеализированного ее образа реальному облику и содержанию, высоких целей — средствам и способам их достижения, нередко основанным на крови, моральной и нравственной грязи.